Некоторые проблемы топографии средневекового русского города
“Наименее всего достойна доверия традиция, поскольку вечно она выступает под охраной невежества — и чем. больше оное невежество, тем древнее оказывается здание” (Simpson F. A series of ancient baptismal fonts, chronologically arranged. 1828)
Представления человека о том мире, в который он помещен неведомой ему силой, материализуются множеством способов. Среди них — обязательная и всеобщая сакрализация окружающей Среды, формирование особого, свойственного только данному социуму “священного пространства”. В структуре этого пространства выражаются фундаментальные представления народа. Конкретными средствами воплощения служат организация религиозной (в средневековой Европе — церковной) жизни, искусство и архитектура.
Возникающие при этом системы могут быть описаны, — во-первых, как здания и специально организованные священные участки, а также как методы их размещения на местности и в конкретном ландшафте; — во-вторых, как смысловые взаимосвязи религиозного и исторического характера, которыми их наделяют создатели (заказчик и строители); — наконец, как способы функционального ритуального использования систем в качестве искусственно созданной сакральной среды.
Взятые вместе, эти элементы и образуют сакральное пространство. Оно может быть дискретным или сплошным; покрывать занимаемую этносом территорию ровной сетью или формировать мощные семантические узлы (относительно независимые или собранные в жесткую иерархическую цепь). Человек, конечно, всегда старается перекрыть всю занимаемую им территорию хотя бы системой зримых символов, а в идеале — незримым покровом сверхъестественной защиты.
В полной мере это свойственно Руси и ее городам, изучение сакральной топографии которых отличается двумя главными особенностями. Это, во-первых, сравнительно молодые структуры, не опирающиеся на какой-либо местный античный субстрат (что свойственно странам Средиземноморья). Во-вторых, несмотря на свою молодость, — они довольно плохо обеспечены надежными письменными источниками (особенно для раннего периода). Оба эти свойства привели к тому, что историю сакральной топографии многих русских городов, и в первую очередь — Москвы, стремились не столько исследовать, сколько моделировать, ориентируясь на существующие “образцы”.
Конечно, известную роль здесь сыграла и западная традиция, где становление “христианской городской среды” долго старались осмыслить как целенаправленный, рационально спланированный и осуществленный проект. Это, действительно, иногда оправдано при работе с такими моделями как города вновь возведенные (например, Константинополь) или существенно перестроенные из старых, “языческих” центров (Рим, Милан, Аквилея, Аахен и др.) Но прямое проецирование метода на русский материал было, конечно, методической ошибкой и приводило к строительству “иллюзорной истории”.
Этот метод был в известной мере вынужденным и политически окрашенным. В условиях идеологического ограничения приоритет был отдан формальному анализу композиции города как сложившегося целого, оценке его силуэта, закономерностей в распределении доминант. В 1970-х гг. возникло направление, рассматривавшее сакральную топографию средневекового города именно как взаимосвязанную систему высотных акцентов. Эти доминанты иерархически дифференцировались на общегородские, уличные, внутриквартальные и т. д. Причем такой подход не всегда был исключительно рабочим, позволявшим, например, судить о пространственной структуре исторического города. В некоторых работах предполагалось, что подобный анализ дает возможность доказать закономерности именно такого, а не иного размещения храмов в городе. Более того — поскольку все храмы, независимо от времени их появления, воспринимались в рамках единой композиции, — то и их строительство в городе рассматривалось как проявление одного композиционного замысла.
Важнейший вопрос, когда и почему сложились эти осмысленные градостроительные системы, определившие состав своих компонентов, оставался открытым. Другой вытекавший отсюда вопрос — о константном для всей истории города принципе организации пространства, пытались решить, прибегая к самым разным построениям. Так, Г. В. Алферова стремилась обнаружить его в системе наследованных от Византии градостроительных принципов, якобы зафиксированных в Кормчей книге(1). Другие авторы апеллировали к неким неизменяемым, устойчивым представлениям профессиональных архитекторов о композиции. Ключевые же для понимания сакральной топографии понятия, например, о храме как “loca sancta, “святом месте”, — уходили на второй план, уступая место формально-композиционному принципу организации сакрального пространства.
Рекомендуемые статьи:
Постмодернистский дискурс как объект семиотического анализа
Семиотические аспекты исследования текста традиционно рассматриваются в качестве "классических", фундаментальных вопросов лингвистики (Ч.С.Пирс, Р.Барт, У.Эко и др.). Дело в том, что проблематика восприятия/интерпретации текста ...
Апостол Сибири святитель Иннокентий и писатель И.А.Гончаров
В жизни писателя Ивана Александровича Гончарова была необыкновенная встреча с человеком, который впоследствии был признан святым и канонизирован Русской Православной Церковью. Возвращаясь в 1854 г. с Дальнего Востока в Петербург через Сиб ...
Стекло
Художественное витражное стекло изготавливают многие фирмы-производители, как отечественные, так и зарубежные. Очень хорошего качества американское стекло, оно хорошо режется, цветовая гамма американского художественного стекла насчитывае ...