Жизнь древнего Рима: бани

Восторгаться добрым старым временем было модой у писателей-моралистов I в. н.э. Сенека и Плиний Старший перекликаются здесь друг с другом; Горацию часто приходила охота почитать нравоучения своим современникам; Ювенал использовал жизнь предков как своего рода склад оружия, неисчерпаемый запас которого давал богатые возможности избивать потомков. Во всем этом была и поза, и риторика, и трафарет, но был и подлинный восторг перед суровой и строгой простотой старинного быта, и подлинное возмущение современной роскошью и распущенностью. Моралиста умиляла эта простота; литературная выучка и художественный такт подсказывали, что эта простота окажется великолепным фоном, на котором прихотливая роскошь потомков выступит в очертаниях особенно неприглядных. Накладывать этот фон можно было по множеству поводов; очень выгодной темой были "бани и мытье прежде и теперь". Сенека не преминул ее разработать. Со ссылкой на тех, кто "рассказал о нравах древнего Рима" (вероятно, имеется в виду Варрон), он указал, что, в противоположность нынешним, у людей старого века не принято было ходить каждый день в баню; ежедневно мыли только руки и ноги, потому что "на них оседала грязь от работы"; "целиком мылись только по нундинам".

Вряд ли было на самом деле так. Трудно представить себе, чтобы человек, проработавший в поле целый день или проведший его в грязи и духоте римских улиц, взмокший от пота, в шерстяной рубахе, которая, несомненно, "кусалась", потому что шерсть была домашней грубой выделки, не испытывал ежедневно потребности вымыться с головы до ног. Если поблизости не оказывалось [с.133] ни реки, ни озера (к услугам обитателей Рима был Тибр), то каждому было доступно облиться холодной водой или пополоскаться в широком ушате. Слова Сенеки надо понимать так, что баню топили только раз в неделю. Обычай этот сохранился и в I в. н.э., но только для рабов (Col. I. 6. 20).

Щепетильное чувство пристойности, характерное для древнего римлянина, не допускало, чтобы отец мылся вместе со взрослым сыном или тесть с зятем. Старшее поколение должно было появляться на люди вообще, а на глаза молодежи особенно в благообразии безукоризненном. Нагота всегда несколько коробила римлян, и окончательно разбить это предубеждение "сурового победителя" плененной Греции не удалось. Люди состоятельные неизменно обзаводились собственной баней в своем поместье, а иногда и в городском особняке, маленькой, где одновременно мыться мог только один человек; она состояла обычно из двух тесных комнаток: теплого предбанника и жарко натопленного помещения для мытья. Сенека оставил описание такой старинной баньки, которую выстроил у себя в Литерне Сципион Африканский. Была она тесной, темноватой ("предки наши считали, что жарко бывает только в темной бане"), с окнами, похожими скорее на щели, и топкой по-черному. Не все, однако, могут иметь собственную, хотя бы и крохотную, баню, и в Риме уже с III в. до н.э. появляются бани общественные, тоже "темные и просто оштукатуренные". Они находились в ведении эдилов, державших над ними санитарный надзор; "требовали чистоты и температуры полезной и здоровой". Сенека умилялся при мысли, что "в этих местах, широко открытых народу", Катон, Фабий Максим, члены семьи Корнелиев своей рукой меряли, достаточно ли нагрета вода (epist. 86. 4-10). В Риме к концу I в. до н.э. насчитывалось 170 общественных бань; одни из них принадлежали городу, другие – частным владельцам. Цицерон неоднократно упоминает последние (pro Coel. 25. 62; pro Rose. Amer. 7. 18; pro Cluent. 51. 141); у Марциала рассеяны воспоминания о "Грилловой мурье" (Грилл был хозяином плохой бани) и "Эолии" Лупа, получившей наименование острова, где жил царь ветров, вероятно, в насмешку – за ее сквозняки (I. 59. 3; II. 14. 11-12). В IV в. н.э. в Риме имелось около тысячи бань; в среднем на каждый район их приходилось от 60 до 801. Без общественных бань нельзя представить себе самого захолустного италийского [с.134] городка; их строят даже в селениях. Плиний пишет, что под Лаврентом, в деревне, соседней с его усадьбой, было три бани и, видимо, настолько хороших, что Плиний, избалованный роскошью собственных банных помещений, не брезговал этими деревенскими банями, – "когда внезапно приедешь, задержишься ненадолго и увидишь, что свою баню топить не стоит" (epist. II. 17. 26). Человек, искавший популярности среди своих земляков или одержимый той любовью к своему городу, которая так характерна для древнего италийца, поправляет на свои средства обветшавшую баню или дарит сограждан правом на вечные времена бесплатно ею пользоваться. Агриппа в бытность свою эдилом (33 г. до н.э.) предоставил всему населению Рима даровое посещение бань в течение года, уплатив из собственных средств годовой доход, который рассчитывали получить от бань их владельцы или арендаторы (город обычно сдавал выстроенные им бани в аренду). В Ланувии два отпущенника в благодарность за честь избрания их в севиры "отремонтировали раздевальню, в которой по причине ветхости обвалилась штукатурка, устроили новый бассейн, поставили новый бронзовый таз (labrum) с тремя трубами в виде корабельных носов, из которых била вода" (CIL. XIV. 2119). Марк Валерий, высший магистрат Ланувия, на свои средства поправляет мужские и женские бани, которыми пользовались, видимо, жители пяти кварталов, ближайших к этим баням (CIL. XIV. 2121). В Пренесте Аврунцей Котта "колонистам, жителям, гостям, приезжим и рабам их из своих средств предоставил навеки право бесплатно мыться" (CIL. XIV. 2978). В Бойонии Т. Авиазий, "желая сохранить имя своего сына", завещает городу 4 млн сестерций, доход с которых обеспечит "бесплатное мытье навеки мужчинам и детям обоего пола" (CIL. XI. 720). Надписей подобного содержания можно найти немало. Как дорожили люди своей баней, видно из одной трогательной надписи, которую жители какого-то "Лукрециева округа", зависевшего от города Арелате (ныне Арль в Провансе), поставили в честь севира Корнелия Зосимы, поехавшего в Рим, чтобы "рассказать императору Антонину Пию об обиде нашей". Зосима терпеливо жил в Риме, "излагал начальникам провинций обиду нашу" и восстановил бесплатный вход в баню, "которую отняли от нас и которой мы пользовались больше 40 лет" (CIL. XII. 594). Горячая благодарность, с какой люди откликаются на [с.135] предоставление им бесплатной бани, свидетельствует о том, что главными посетителями бань была беднота, для которой много значило сэкономить и несколько жалких грошей, взимаемых как плату за вход. В Риме эта плата равнялась одному квадранту, т.е. 1/4 асса, что составляло в месяц при ежедневном посещении бани меньше двух сестерций. Плата не всюду, правда, была одинаковой: в маленьком шахтерском городке Випаске мужчины платили арендатору бани пол-асса, а женщины – целый асс. С маленьких детей, в Риме по крайней мере, платы не взималось вовсе.

Рекомендуемые статьи:

Ведьмы, шинели и ревизоры в итальянском кино
Между итальянской кинематографией и художественной литературой существует своего рода генетическая связь, проявляющаяся с самого начала существования кинематогрaфа в Италии; более того, «ни в одной европейской кинематографии не наблюдаетс ...

Альманах как социокультурный тип периодики
Альманах (слово не имеет однозначной этимологии; возможно как арабское происхождение от al-munah, что означает "место на привале, где можно услышать любопытные рассказы", так и древнегреческое/латинское - "египетские календ ...

Малый Эрмитаж
Дворцовая наб.36 1764-1775гг,архитектор Жан Батист Валлен-Деламот, Ю.М.Фельтен, В.П.Стасов. Здание входит в комплекс строений, образующих единое целое с Зимним дворцом. Трехэтажные корпуса этого памятника раннего классицизма ориентированы ...