О логической интуиции арабо-мусульманской культуры

Словосочетание «мышление культуры» принадлежит к числу метафор, которыми часто и охотно пользуются ученые. Она удачно выражает интуитивные представления, вызревавшие в востоковедении в течение последнего времени, и прежде всего среди тех его представителей, кто стремился понять функционирование различных сегментов культуры в их целостности. Такую целостность можно рассматривать в двух аспектах: с одной стороны, каждая сфера культуры (например, музыка, изобразительное искусство или филологические науки) включена в целое культуры и неотъемлема от него, а с другой — сама представляет собой некое органичное целое. Целостность в первом смысле оправдывает употребление культурно-специфицирующих предикатов, как когда мы говорим: «арабская музыка» или «арабская филология», относя благодаря предикату «арабский» обе эти сферы к единой целостности «арабской культуры». Целостность во втором смысле позволяет говорить об «арабской музыке» или «арабской филологии»; так мы вычленяем «музыку» и «филологию» из того необозримого поля феноменов «арабской культуры», которое предстает взору арабиста. Представление о наличии целостности второго типа позволяет сравнивать то, что называют «однородными феноменами» разных культур, например арабскую и европейскую музыку или арабскую и европейскую филологию.

Эти представления стали едва ли не тривиальной предпосылкой исследований феноменов различных культур, — настолько тривиальной, что о ее оправданности чаще всего предпочитают не задумываться. Я не собираюсь здесь всерьез обсуждать такую оправданность — статьи недостаточно даже для постановки этого вопроса. Я лишь намечу отдельными штрихами некоторые контуры этой проблемы, поскольку интересующий меня сюжет прямо связан с нею.

Безусловно, целостность второго рода (арабская «музыка», или арабская «филология», или арабская «философия») легко вычленяется в «арабской культуре» только для очень поверхностного и не самого сведущего взгляда. Это обстоятельство прекрасно известно специалистам и многократно обсуждалось в их исследованиях. Если мы, несмотря на это, все же пользуемся такими понятиями, то тому есть две причины. Во-первых, это не столько удобство вписывания феноменов другой культуры в привычную нам категориальную сетку, сколько оправданность такой операции очень солидными и очень трудно оспариваемыми философскими основаниями, которые иногда объединяют под общим названием «универсализма» и которые имеют на своей стороне всех классических философов от Аристотеля до Канта (и, конечно, далее). Во-вторых — что куда существеннее, — это тот факт, что хотя в самой арабской культуре не так-то легко найти основания для вычленения единых феноменов «музыки», «филологии» или «философии» (и, наоборот, нетрудно набрать весомые аргументы против такого объединения), внутренняя связность и целостность этих областей все же безусловно присутствует для самой культуры и чувствуется изучающим ее исследователем. Это второе обстоятельство и создает то напряжение, которое — при должном его осмыслении — способно стать философской проблемой в подлинном понимании этого слова, — проблемой, открывающей очень серьезные перспективы.

Напряжение, о котором я говорю, создается следующим образом. Целостность второго рода (целостность отдельных сфер культуры) присутствует — но не так, чтобы наше мышление было способно ухватить ее привычными для него и отработанными за более чем два тысячелетия процедурами. Это удобно выразить, прибегнув к метафоре, с которой я начал этот разговор: «культура мыслит» как-то иначе, чем мы бы ожидали; она не спешит согласиться с нашими как будто универсальными приемами ее постижения — она, например, выстраивает целостность своих сфер-сегментов так, что та как будто отсутствует для нашего понятийного мышления, присутствуя в реальности. Поняв это, мы откроем для себя, что обсуждаемая проблема — это проблема соотношения мышления и реальности, едва ли не самая фундаментальная для философии; но ракурс ее постановки здесь не таков, как во всей истории философии, поэтому я и считаю, что глубокое ее продумывание даст весьма существенные результаты.

В каком же смысле словосочетание «мышление культуры» является метафорой? С одной стороны, здесь присутствует очевидная метафоричность приписывания культуре свойств субъекта, который способен мыслить, ощущать, чувствовать и т.п. Однако этим дело не исчерпывается. Словосочетание «мышление культуры» сообщает нам нечто весьма важное не только о культуре (она способна мыслить — это чуть ли не декартовское cogito, обосновывающее бытие субъекта), но также и о самом мышлении. Ведь под «мышлением культуры» понимают не мышление-вообще некой культуры-вообще, а мышление-данной-культуры, например «мышление арабской культуры». Вот почему словосочетание «мышление культуры» указывает на специфичность мышления, с которым сталкивается ученый, изучающий, скажем, арабскую культуру.

Рекомендуемые статьи:

Карнавал
Сколько городов в Бразилии, столько и карнавалов – и ни один не похож на другой. В Рио он давно уже перестал быть просто феерическим праздником и превратился в своего рода чемпионат по веселью. Участвуют в нем школы самбы, представляющие ...

Брунон
Прямое свидетельство об исполнении григорианского пения на землях Киевского княжества оставил св. Брунон Кверфуртский – латинский архиепископ, прибывший ко двору Владимира Великого в 1008 году. Брунон (род. ок. 974 г.) был выходцем из са ...

Томас Августин Арн
Его имя – Томас Августин Арн ( Arne ) . В Великобритании его почитают как выдающегося деятеля музыкальной культуры XVIII столетия. В странах же континентальной Европы (и Россия здесь исключением не является) об Арне почти ничего не извест ...