Зеркало сердца, или просветлённая жизнь

«Одна искра огня может спалить все деревья в лесу, но когда деревья сгорят, где пребывать огню?

Один мельчайший перерыв Пути может обратить в небытиё всю тьму вещей, но когда исчезнут вещи, где пребывать Пути?»

Идея со-бытийности вещей предполагает присутствие в каждом явлении необъективируемой, чисто символической глубины. Если сущее есть круговорот вне времени и пространства, оно заявляет о себе лишь в контексте потери и предвосхищения, его всегда «уже нет» или «ещё нет». В таком случае всякое событие приобретает характер «возвращения к себе» (фань), которое в самом деле подобно молниеносному «прыжку скакуна через расщелину» или «промельку луча в щели» (любимые образы Чжуан-Цзы). В этом сокровенном «кольце Пути» все преходит даже прежде, чем обретёт свой зримый образ, и поэтому в нём всё является по своей противоположности: бездонная глубина Неба скользит на плоскости Земли, бесплотность духа отсвечивает вещественностью материальных форм, и все противоположности — семя и плод, день и ночь, жизнь и смерть и т. п. — взаимно обусловливают свою само-бытность. Как говорит Чжуан-Цзы, «жизнь не оживляет мёртвое, смерть не умерщвляет живое». Но в круговороте Пути каждое превращение знаменует акт собирания в открытости бытия, так что здесь всё сущее возвращается к себе. Существует, говорили даосы, источник, из которого ничто не вытекает, и путь, который никуда не ведёт. Но речь идёт также о причине, которая, будучи всеобщей средой в пространстве со-бытийности, сама является следствием. А потому, согласно древней даосской сентенции, существует и «дерево без корней». Эта причина-следствие может стать отправной точкой каждого явления, но она не излучает свет, не выражает себя, а, наоборот, поглощает всякий свет и себя скрывает. Действие Пути, согласно Чжуан-Цзы, есть «ускользание-свёртывание» (вэй и). Оттого же Великий Хаос, неизменно уклоняясь от самого себя, превосходит не только явления, но и принцип, управляющий явлениями. Он именно пред-восхищает все формы, пред-оставляет всему сущему свободу быть и потому неотличим от бесконечного разнообразия форм в мире.

Теперь мы можем понять, почему самопревращение у Чжуан-Цзы — реальность совершенно безусловная, воплощающая предельную определённость бытия и потому внушающая безупречное доверие (синь). Самопревращение — это «небесный импульс» (тянъ цзи), которым удостоверяется сама бытийственность бытия. Если понятие Пути в даосской традиции относилось к символическому круговороту со-бытийности мира, то сила бытийствования бытия обозначалась у даосов термином дэ. Для Чжуан-Цзы дэ — это предел динамической цельности индивидуальной жизни, в которой приводятся к полноте и согласию её разнообразные и даже полярные качества. Поэтому дэ есть начало собирательное и его вершина — это «Небесное согласие», охватывающее весь мир и присущее лишь истинному правителю. Дары дэ сокровенны и спонтанны, ибо они неотделимы от действия «небесного импульса» жизни. Поскольку сила дэ есть равнодействующая всех сил в любой ситуации, она предстает как своеобразное «противотечение» видимых тенденций. Его истинный прообраз — факт данности или, точнее, заданности нашего телесного «бытия-в-мире». Именно тело делает возможной интуицию полноты и универсальной «полезности» существования, занимающих столь важное место в мировоззрении Чжуан-Цзы.

Даосский мудрец не ищет идеальных, умозрительных схем действительности. Он просто «оберегает полноту бытия», вверив всё сущее беспредельной открытости перемен. Примечательно, что в этой «метафизике имманентности» ключевую роль играет понятие «вещи» (у). Как явствует из древних канонов, термин «вещь» первоначально обозначал жертвенное животное, то есть тот самый символ истинной жизни, который послужил в древнем Китае главной посылкой философемы Пути — превращения всего сущего. В конфуцианской традиции, например у Мэн-Цзы, понятие «вещи» обозначало нечто, принадлежащее в равной мере внешнему миру и человеческому сознанию и обладающее моральными качествами, нечто живое и, как некогда живая жертва, связывающее человека с Небом. Зачастую оно употреблялось просто в значении «другие люди». Столь широкий спектр значений термина «вещь», в котором отобразился характерный для китайской мысли акцент на взаимопроникновении космоса и человека, в ещё большей степени свойственен даосским текстам. И Лао-Цзы относит к разряду вещей всё, что имеет форму, но проводит отчётливую грань между единичными вещами и «всей тьмой» («десятью тысячами») вещей. «Тьма вещей» как целостность всего сущего (ср. понятие «Великого Кома» у Чжуан-Цзы) выступает у него прообразом пустотного динамизма мира, как, например, в сентенции из XVI главы «Дао-дэ-цзина»: «Вся тьма вещей рождается совместно, я прозреваю в ней возврат». Дао, как символическая реальность превращения, и есть для Лао-Цзы «вещь завершённая», неисповедимая полнота бытия, не переходящая в ограниченные формы.

Рекомендуемые статьи:

Возведение дома
Крестьяне-старообрядцы, как издавна повелось, начинали строительство весной, когда сходил снег. Чтобы закончить строительство до больших сельскохозяйственных работ, хозяин, решивший строиться, собирал родственников и свойственников на «по ...

Прозвища
Прозвища, в отличие от имен, всегда отражают не желательные, а реальные свойства и качества, территориальное или этническое происхождение, место проживания их носителей и обозначают, таким образом, особый смысл, который имели эти свойства ...

Эрмитаж
Эрмитаж в Санкт-Петербурге (от французского ermitage — место уединения), один из крупнейших в мире художественных и культурно-исторических музеев. Возник в 1764 как частное собрание Екатерины II, открыт для публики в 1852. Богатейшие колл ...