Динамика развития читательской активности и усложнение мотивов чтения на протяжении 18-19 веков

И чувствую, во мне волнует кровь,

И дух томится и страдает.

В любви такой

Ах, все смущает,

Отнят покой.

Нигде уж для меня веселья нет,

Оставлена моим неверным,

Противна жизнь и неприятен свет

Уж навсегда очам сим слезным.

Рассталась я

Ах, в век с моим любезным,

Несчастная.

Почто изменника я своего

Еще любезным называю?

Забыл меня, забуду я его,

Но, ах, почто не забываю

Льстеца сего?

Нет…Обожаю

Еще его.

Очевидно, что содержание стихотворения достаточно драматичное: описана неразделенная любовь. У одной стороны явно выраженное стремление к сохранению. Отношений, она осталась верной своим обязательствам, она чувствует себя несчастной из-за разрыва, который произошел по инициативе другой стороны, названной «неверным» и «льстецом». Такие стихотворения не были характерны для содержания журнала, насквозь пронизанного атмосферой игры словами и смыслами, иносказаниями. Поэтому появление такого произведения, выбивающегося из общего контекста, должно озадачить читателя и навести его на мысль, что здесь кроется некая аллегория.

Вторым материалом в номере является «Письмо к издателю», где намекается на неприятности читателей, вынужденных переплачивать за разбухшие из-за антикритики номера «Всякой всячины», безмерно раздраженной критикой «Трутня». Читатель просит журнал Новикова умерить нападки на своего антагониста. В третьем по счету материале сообщается о закрытии «Всякой всячины» без объяснения причин. Здесь же сообщается, что и сам «Трутень умирает и тем завершает «поколение еженедельных 1769 года сочинений». Это уведомление подводит к последнему материалу: прощальному письму издателя «Трутня», которое перекликается по своему эмоциональному настрою с первым материалом, содержание которого совершенно по-новому зазвучало в этом контексте. Таким образом, читателя будто постепенно подводили к отгадке, и конец замкнул содержание номера в некое смысловое единство. Эти приемы показывают, с каким искусством Новиков дает понять читателю истинные причины, приведшие к закрытию. «Расставанье или последнее прощание с читателем» написано в той же экспрессивной манере: восклицания, междометия, риторические вопросы – все это убедительно перекликается с началом. Однако обвинения читателя-изменника при всей пафосности речи полны скрытой иронии. Сложный комплекс авторских переживаний: от искреннего сожаления о прекращении своего журнального детища до самоиронии относительно напрасных надежд на его признание, от еле заметной иронии относительно оппонента до весьма ощутимой иронии насчет читателя, которому скучны серьезные общественные проблемы. В последних строках автор зарекается писать в дальнейшем для неблагодарных читателей, что выглядит сегодня не более чем наигранной угрозой, поскольку не согласуется с подспудным авторским желанием сеять добро и знание. Уже через полгода Новиков начнет издавать следующий сатирический журнал, а после закрытия того – очередной. И так до самого ареста. Но слова, высказанные им в стихотворении и прощальном письме, несмолкаемым эхом будут звучать в русской журналистике. Отсутствие поддержки, кровной заинтересованности читателей в словах истины – основная причина неустойчивости русских журналистов под давлением власти и кратковременности их изданий на начальных порах разбития русской журналистики. Но итог первой схватки власти и журналистики как «гласа народного» привел к горьким размышлениям не только журналистов, но и власть, осознавшую неполноту и ограниченность своего влияния на общество.

Тем временем отношение к чтению в обществе постепенно менялось. Важным фактором этого стали социальные предпосылки. Во-первых, правительство Екатерины II в 1770-1780-х годах проводило административную реформу, чтобы облегчить управление страной, а это потребовало привлечения грамотных людей на государственную службу. Во-вторых, после «Жалованной грамоты», отменившей обязательную службу дворян мужского пола, многие их них начали выходить в отставку и возвращаться в свои родовые имения. При этом они невольно выполняли культуртрегерские функции, привозя с собой из столицы моду на внешние проявления просвещенности: на книги, предметы искусства, на интерес к музыке и даже стремление к комфортному быту. Столичная мода распространялась постепенно в провинции, если и не меняла в корне образ жизни, то хотя бы смягчала видимую стороны общественного быта. Исподволь мода на подражание нравам просвещенного двора сменилась модой на идеи, стиль поведения, круг чтения и тому подобные вещи. Очевидно, эти обстоятельства, родившие спрос на книги, привели к тому, что их стоимость в 2-3 раза стала превышать уровень столичных цен.

Рекомендуемые статьи:

Критика языческого политеизма и иудейской религии в "Апологии" Аристида
По своему объему эта критика занимает значительный удельный вес в произведении: вся "Апология" состоит из 17 глав, а "критическая часть" ее — 12 глав, причем основное место уделяется критике язычества (11 глав). Критич ...

Современное состояние советской мифологии
Переживаемый Советским Союзом кризис настолько очевиден, что многие наблюдатели и аналитики, поддаваясь инерции очевидности, не считают нужным внимательно рассматривать природу этого кризиса. В выступлениях советского политического руково ...

Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж.Бодена
Религиозные войны существенно мешали развитию промышленности и торговли; Франция распадалась на ряд враждующих и воюющих лагерей. С обоснованием абсолютизма и критикой монархомахов в период религиозных войн выступил Жан Боден (1530–1596 ...