Начальные школы

Учитель должен был сообщать своей аудитории много сведений, ученики тщательно записывали его слова; эти записи ("беспорядочная смесь", как характеризовал их Квинтилиан, – II. 11. 7) соответствовали "общим тетрадям" современных школьников. Ученики могли задавать учителю вопросы, и сам он их "вызывал" и спрашивал (Quint. II. 2. 6). А кроме того, они получали "домашние задания", которые готовили иногда действительно дома, а чаще в школе.

Шкала этих ученических упражнений была весьма широка: от очень легкого постепенно переходили к более и более трудному. [с.167] Начинали с басен Эзопа ("они непосредственно следуют за сказками кормилиц", – Quint. I. 9. 2): ученик должен был пересказать басню устно правильным языком, а затем сделать такой же пересказ письменно; сначала он только переделывал стихи в прозу, затем должен был заменить слова басни их синонимами и, наконец, написать вольный пересказ; "ему разрешается и сократить, и приукрасить, не искажая, однако, мысли поэта" (Quint. I. 9. 2). Материалом для чисто грамматических упражнений служили сентенции – пословицы или афоризмы, неизвестно кому принадлежавшие, и хрии – изречения какого-либо известного лица. "Марк Порций Катон сказал, что корни учения горьки, но плоды сладки". Требовалось это изречение "провести по всем падежам": "мы знаем слова М. Порция Катона, что ."; "М. Порцию Катону казалось, что ."; "М. Порцием Катоном сказано, что ." Не беспокоясь о смысле, ретивый ученик принимался склонять ту же хрию во множественном числе: "Марки Порции Катоны сказали, что ." и т.д., до творительного включительно. По мере того как ученик развивался, эти простенькие задания усложнялись. Хрия из упражнения в склонении превращалась в сочинение, в котором надлежало подробно развить мысль, на которой основано нравоучение афоризма, обосновать его верность, привести свидетельства древних авторов, его подкрепляющие, показать, к каким губительным следствиям приводит нежелание считаться с этим нравоучением. Вместо басен Эзопа ученику предлагалось изложить содержание комедии, сочинить "рассказик" на тему, заимствованную у какого-либо поэта (Quint. I. 9. 6). Творчеству ученика открывался широкий простор. "Я должен был, – рассказывает Августин, – произнести речь Юноны, разгневанной и опечаленной тем, что она не может повернуть прочь от Италии царя Тевкров. Я никогда не слышал, чтобы Юнона произносила такую речь, но нас заставляли блуждать по следам поэтических выдумок и пересказывать прозой то, что было сказано в стихах. Особенно хвалили того, кто умел удачно изобразить в соответствии с достоинством вымышленного лица гнев или печаль, умел одеть свои мысли в подходящие выражения" (Confes. I. 17. 27). Персию задано было сочинить "предсмертные громкие слова" Катона (3. 45). К великому негодованию Квинтилиана, грамматики часто забирались в ту область, которую он считал владением ритора, и предлагали ученикам такие [с.168] упражнения, которыми, по его мнению, следовало заниматься в риторской школе. Негодование это было бессильно переделать школьную жизнь его времени: строгой границы между школой грамматика и ритора не существовало (Quint. II. 1-8; XII. 11. 14). Светоний ясно это засвидетельствовал: "Старые грамматики преподавали и риторику и оставили руководство по обеим наукам. Следуя этому обычаю и позднее, когда школа грамматика отделилась от риторической, они удержали (а может быть, ввели) некоторые подготовительные к риторике упражнения, чтобы не вручать риторам мальчиков, знающих одни сухие и скучные правила" (Suet. gram. 4).

Рекомендуемые статьи:

Пере-живать жизнь — значит хоронить в себе бесконечность жизни
Слово Пути — с двойным дном. Даос знает (то есть не знает), что все его слова не могут не хранить (именно скрывать) смысл, о котором невозможно рассказать. Следовать общепринятому словоупотреблению или идти наперекор обычаю — это ровным с ...

Поклонение Младенцу
Культ благочестия, который в различных формах широко распространился в XIV–XV веках, корнями своими уходит в предыдущие столетия – XII–XIII века. Он вырос из мистицизма Бернарда Клервоского (1090–1153), основателя ордена бернардинцев, з ...

И вновь - триумф Радамеса
Но вернемся к празднично-трнумфальному восприятию Булгаковым оперного искусства. Пусть дирижер Ликуй Исаевич, отец которого жил в одном доме с Чайковским, взмахнет палочкой - и зазвучит под гул колоколов победное глинковское "Славься ...